Русское серебро: Шедевры, опередившие Европу
Искусство работы с серебром в России достигло уровня, который во многом превосходил возможности европейских мастеров. Тончайшая чеканка, изысканные гравировки, сложнейшие эмалевые накладки — всё это стало визитной карточкой русских серебряников.
Их работы не просто соответствовали эстетическим требованиям эпохи, но и воплощали в себе уникальное сочетание технического мастерства и художественного замысла, став отражением русской культуры и национального духа. Российское серебряное искусство, подобно музыкальным шедеврам или архитектурным памятникам, стало одним из символов культурного превосходства, которое вдохновляло и удивляло весь мир.
Русские мастера серебра, работавшие в Москве, Санкт-Петербурге и других центрах, снискали славу далеко за пределами страны. Их работы ценились во дворах Европы, становились частью частных коллекций и украшали роскошные интерьеры. Алексей Ратьков — лишь один из имён в длинной плеяде талантливых мастеров.
Небольшое прямоугольное клеймо с буквами «А﮲Р» принадлежит выдающемуся московскому серебрянику конца XVIII — начала XIX века, Алексею Иванову Раткову. Каждое изделие с данным клеймом отличается замечательным качеством исполнения, будь то миниатюрная чарка или величественный напольный подсвечник.
О самом мастере известно мало, хотя в архивах первой четверти XVIII века фамилия Ратковых или Ратьковых упоминается немало. Эти люди были оброчными крестьянами, нашедшими себе место в Москве и занимающимися торговлей. Некоторые исследователи предполагают, что Алексей Ратков мог быть дворецким графа Владимира Григорьевича Орлова, младшего из пяти братьев известного сословия. У графа В.Г. Орлова, который был одним из самых образованных людей своего времени, существовала обширная библиотека и домашний театр. Он также долгое время занимал пост директора Академии наук. Среди его приближённых, возможно, находились архитекторы и художники, которые с помощью графа получили профессиональное образование. Алексей Ратков, вероятно, мог быть одним из них. Известно, что он выполнял важные заказы и работал не только с серебром, но и с золотом, а также состоял в московском цехе серебряников. Он проявлял себя не только как мастер чеканки, но и как гравёр, украшая свои изделия черневыми и эмалевыми накладками, активно применяя литье.
Всегда остаётся надежда, что в будущем будут обнаружены документы, которые позволят хотя бы частично прояснить биографию этого талантливого серебряника.
Пока документов не обнаружено, но есть множество изделий. Они разнообразны по своему назначению — от обыденной посуды до репрезентативных окладов на Евангелия, которые хранятся в музеях и частных коллекциях и изредка появляются на антикварном рынке.
Самые ранние из них датируются 1770-ми годами, а последняя известная работа — оклад на Евангелие с клеймом 1807 года. Сохранившиеся предметы указывают на то, что у него была собственная мастерская, возможно, с подмастерьями и учениками. Вряд ли один человек смог бы за год создать два больших многодельных блюда, три напольных подсвечника и миску или три различных сложных потира. Это лишь те работы, которые сохранились и были выполнены на заказ. Безусловно, мастер создавал и массу более простых изделий для продажи: стаканов, чарок, ложек, солонок.
Наиболее значительная коллекция работ Алексея Раткова находится в Музеях Московского Кремля.
Не обязательно упоминать каждое из тридцати четырех произведений, хотя все они уникальны и каждая вещь интересна по-своему.
Кто хоть раз посетил Оружейную палату, наверняка обратил внимание на витрину, в которой под стеклом представлены два великолепных Евангелия, оформленных в массивные оклады в стиле русского классицизма. Эти произведения искусства покоряют своим эстетическим совершенством — строгие линии композиции, четкая геометрия форм и изящная позолота в сочетании с спокойными оттенками эмали создают гармоничное визуальное восприятие. Особенно выделяется оклад, созданный в 1800 году, с его выразительными эмалями в серых и голубых тонах (илл. 2).
Эта техника получения изображения, известная как гризайль, снискала популярность в конце XVIII века, хотя некоторые заказчики находили ее слишком холодной для своих изделий. Ярким примером такого мнения может служить оклад на Евангелие 1807 года, выставленный рядом (илл. 3). Его декор, сохранивший ту же композицию, тем не менее радует глаз яркостью и насыщенностью цветовой палитры. Также в коллекции Музеев Кремля имеется еще один оклад с аналогичной структурой (илл. 4), выполненный Ратковым в 1795 году для кафедрального собора в Туле.
Восхищает выбор материалов: заказчик, вероятно, тульский епископ, не пожалел ни средств на книгу, напечатанную на александрийском листе (80x45 см), ни на сам оклад, вес которого составил 20 килограммов из благородного металла. Это делает его самой тяжелой книгой в собрании музея, общая масса которой достигает 37 килограммов.
Неудивительно, что может появиться мнение о том, что, однажды создав удачную композицию, мастер стал навязывать ее всем своим заказчикам. Однако это не отвечает действительности. Примером служат верхняя и нижняя серебряные доски оклада 1789 года (илл. 5, 6), которые кардинально отличаются от упомянутых ранее произведений.
В этом окладе Ратков эмоционально воплощает все свое мастерство: свободный рисунок чеканки, дополненный высокорельефными изображениями святых и черневые композиции на золоченном фоне, невероятно радующие глаз яркие эмалевые дробницы, создающие атмосферу праздника. Талант Раткова проявляется не только в мастерстве рисования, но и в умелом моделировании, что особенно заметно в композиции «Древо Иесеево» на нижней доске, где лики святых проработаны с удивительной тщательностью.
Одной из самых впечатляющих работ Раткова является помпезная серебряная дарохранительница, перевоплощенная в стилизованный классицистический храм (илл. 7). На ней красуется московское клеймо с годом «1792». Неясно, разработал ли сам мастер дизайн этого предмета, возможно, его идеи были предложены профессиональным архитектором, работавшим с Высшей духовной властью, предположительно с Вятским епископом.
Дарохранительница попала в Оружейную палату из Вятки в 1930-е годы, и маловероятно, что любой монастырь мог бы легко позволить себе заказать у известного серебряника столь роскошное изделие, в котором содержится более двенадцати килограммов серебра. Тем не менее, даже если Ратков исполнил чужой замысел, он сделал это на высшем уровне. Стиль этой работы удачно сочетает в себе все характеристики времени, а литые фигуры евангелистов, ангелов и Христа выполнены с высоким уровнем мастерства. Четкий рисунок проявляется в черневых накладках, представляющих собой композиции Страстей и изображения херувимов, что свидетельствует о руке настоящего мастера. Дарохранительница без сомнения занимает одно из центральных мест в экспозиции Оружейной палаты и является ярким примером искусства серебряного дела начала XIX века.
Среди творческого наследия Алексея Раткова заметное место занимают церковные предметы. Это не ограничивается только окладами для Евангелий и дарохранительницами, но также включает подсвечники (илл. 8), потиры, дискосы, литургические тарелки (илл. 9), звездицы (илл. 10), а также оклады для икон.
Литургические приборы ослепляют своим декором, выполненным в изысканной технике гравировки. Изображения, которые наносились на эти предметы, характеризовались неглубокими, но тонкими линиями, придающими им утончённость и восхитительное обаяние.
Особенно выделяется золотой литургический прибор, датированный 1802 годом, в состав которого вошли две миниатюрные тарелки с композицией «Распятие» (илл. 11) и «Богоматерь Знамение», а также дискос, помещенный на ажурном поддоне (илл. 12). На обратной стороне дискоса имеется выгравированная надпись, указывающая, что он был «переделан» из старого предмета, переданного дьяком Иваном Тарасьевичем Грамотиным в Троицкий монастырь, и весит 82 золотника, при этом работа обошлась в 1 рубль 25 копеек за золотник. Термин «переделан» подразумевает, что использовался металл из утраченного изделия.
Ратькову не было присуще стремление создать новый дискос, стилизованный под «старину». Его работа органично вписывается в эстетику своего времени, с характерным для классицизма орнаментом по борту. Вероятно, старого металла было недостаточно, поэтому мастеру пришлось искать альтернативы. Он совместил тарель с уникальным для своего времени ажурным поддоном, украшенным чеканным узором. В результате дискос смотрится невероятно элегантно и нарядно.
Примечательны своей оригинальностью и два потира Ратькова. Один из них, датированный 1800 годом (илл. 13), отличается глубокой чашей, установленной на тонком и изящном стояче с высокими основаниями, увенчанными литыми фигурами ангелов. Чеканный классицистический орнамент украшает низкий рельеф, эффектно подчеркивая дробницы с серой эмалью на голубом фоне. Для дополнения декора использовались бесцветные стразы, имитирующие бриллианты. Второй потир, датированный 1804 годом (илл. 14), выглядит ещё более эффектно благодаря множеству цветных камней — более тысячи, включая изумруды, рубины, альмандины и аметисты. Использование гризайли явно было бы неуместным в такой разнообразной палитре, поэтому Ратков заказал для этого потира эмалевые медальоны в отличной цветовой гамме (илл. 15). Миниатюрные рисунки, дополненные вкраплениями красного, белого, светло-голубого и желтого цветов, ярко выделяются на фоне прозрачной темно-синей эмали.
Второй потир отличается по конструкции стоячи от образца 1800 года. Здесь три женские фигуры, поддерживающие сферу, олицетворяют Веру, Надежду и Любовь. Их атрибуты — крест, якорь и младенец — стильно акцентируют индивидуальность каждой фигуры. Этот мотив стал особенно популярным в конце XVIII и начале XIX века; мастер с удовольствием использовал его при оформлении верхних крышек для Евангелий.
Талант Ратькова как чеканщика был в полной мере продемонстрирован в 1787 году с созданием двух овальных подносных блюд для Екатерины II (илл. 16, 17).
Оба блюда выполнены с высоким качеством и декорированы красивыми орнаментами, подчеркнутыми высокорельефной чеканкой. Композиционное построение каждого из них схоже, и некоторые орнаментальные мотивы повторяются, однако каждое изделие является оригинальным произведением. На одном из блюд среди изящно провисающих цветочных гирлянд выделяются пучки колосьев (илл. 18).
Данный элемент декора стал особенно популярным в конце XVIII и первой четверти XIX века, возможно, благодаря мастерству Ратькова. На оборотной стороне этого блюда размещена надпись: «В Москве зделано блюдо цеховым мастером Алексеем Ратковым 1787-го году июня дня» (илл. 19). Явно испытывая гордость за свою работу, мастер решил оставить на изделии не только свое именное клеймо, но и имя, что стало самым убедительным доказательством его авторства. В отличие от многих клейм XVIII века, сомнений здесь нет.
На втором блюде рельефные гирлянды и лавровые венки обрамляют двенадцать медальонов с черневыми изображениями эмблем ремесленных цехов (илл. 20, 21). Оборотная сторона также содержит надпись: «От московских цеховых Ремесленной управы 1787 году июня дня». Однако на лицевой стороне упоминается, что это блюдо было даровано императрицей митрополиту Московскому Платону в день его тезоименитства 29 июня 1787 года. Вероятно, московская Дворцовая канцелярия не имела времени на специальный заказ, поэтому было решено использовать уже существующее блюдо и просто выгравировать нужную надпись. Это особенно актуально, учитывая значимость момента, ведь дар был преподнесен во время литургии в Успенском соборе Кремля. Как отреагировал митрополит Платон на такие обстоятельства — остается за пределами известного.
Еще одно блюдо работы Раткова хранится в запасниках Музеев Кремля (илл. 22). Оно было подарено Екатерине II делегацией жителей Смоленска в 1780 году. На этом изделии изображен герб города — пушка с сидящей на ней птицей, помещенный в овал на груди двуглавого орла. Вокруг герба России располагается стихотворная дарственная надпись, восхваляющая императрицу и её мудрость, а так же щедрость: «Блажен Смоленский град лице священно зря, к владычице своей усердием горя от ней прияв дары в дар ей же посвящает, как чисто серебро граждан сердца вручает. Прими их, мудрая и щедра россам мать, Смоленск вовек тебя богиней будет звать».
В медальонах, расположенных по борту блюда, искусно запечатлены аллегорические изображения. В центре композиции, в верхней части, изображена Екатерина, окруженная атрибутами науки и искусства; её образ олицетворяет идею европейского просвещенного правителя, заботящегося о процветании и славе государства. Остальные медальоны изобилуют аллегориями непросвещенных правителей, погруженных в праздность и безделье (илл. 23). Одежды персонажей этих сюжетов и общий антураж стилизованы под восточные и африканские мотивы, что отражает стремление мастера к оригинальности и выразительности в каждом из своих творений.
Неповторимый стиль и художественное мастерство Алексея Раткова по-прежнему продолжают привлекать внимание ценителей искусства, подчеркивая его значимое место среди выдающихся мастеров своего времени. Неудивительно, что его изделия ценятся как значимые культурные артефакты, сохранившие дух эпохи и высокие идеалы, присущие искусству XVIII века.
История создания призовых кубков Алексея Ратькова представляет собой увлекательный рассказ о культурных и спортивных традициях России XVIII века.
Эти кубки являются весьма редким типом изделий для своей эпохи, и на сегодняшний день известно о двух экземплярах, выполненных с использованием мастерского клейма Раткова. Один из этих кубков хранится в Оружейной палате (илл. 24), в то время как другой находится в США и с 1941 по 1953 год служил в качестве переходящего приза для победителя скачек с препятствиями «Вирджинский золотой кубок». В дальнейшем этот кубок был передан в Национальный музей скачек, расположенный в городе Саратога-Спрингс (штат Нью-Йорк). Кубок был приобретён организаторами скачек у известного предпринимателя Арманда Хаммера.
Оба кубка, несмотря на свои различные надписи, выполнены в едином стиле. По информации, на кубке, находящемся в США, указано, что его выиграла темно-гнедая кобыла по имени Рюллер 27 апреля 1795 года. В свою очередь, кубок, представленный в Оружейной палате, был завоеван бригадиром Павлом Алексеевичем Чемодановым, чьим животным был бурый жеребец по имени Ерюс. Скаковой ипподром в Москве, на котором проходили эти соревнования, располагался на Донском поле и был создан по инициативе графа Алексея Орлова-Чесменского. Этот человек, являвшийся не только успешным военным и государственным деятелем, но и талантливым коннозаводчиком, сыграл важную роль в развитии конного спорта в России. Скачки проводились летом два-три раза в месяц, и в 1795 году их целью было поощрение разведения породистых лошадей.
Патронессой этих мероприятий выступала сама императрица, которая, согласно информации из журнала «Записки для охотников до лошадей», «изволила жаловать серебряным бокалом тех владельцев, коих лошади резвостию своею обскачут других лошадей». За период с апреля по июль того года прошло восемь заездов, каждый из которых завершается награждением победителей призами. Кубки, созданные Ратковым, стали символом этих соревнований, подчеркивающим высокий статус и значимость события, а также демонстрируя мастерство самого серебряника, который умело сочетал художественную ценность с практической функцией.
Не менее интересна и судьба самих кубков. Они стали ярким свидетельством не только спортивной культуры того времени, но и мастерства Раткова в области серебряной работы. Такие изделия, обладая не только эстетическим, но и историческим значением, прекрасно иллюстрируют высокие стандарты, которые были установлены в производстве предметов искусства в россиянской традиции XVIII века. Качество исполнения и оригинальный дизайн этих кубков настраивают на мысли о неугасимом интересе к спорту и искусству, который процветал в то время, оставляя после себя множество культурных артефактов, способных передавать дух своей эпохи.
Наряду с кубками, Ратков создал и различные декоративные предметы, которые пользовались большим спросом среди знати того времени. Среди них выделяются глубоко прорезные подносы, изысканные подсвечники и другие изделия, выполненные с высоким уровнем мастерства. Так, его работы отличались не только функциями, выполняемыми в церковных ритуалах, но и применением новых техник и материалов, что придавало изделиям особый шарм и впечатляющую оригинальность. Серебряные изделия Раткова создавались с глубоким уважением к традициям, но в то же время они не стеснялись проявлять индивидуальность.
Эти произведения не только служили практическим целям, но и выступали в роли статуса, подчеркивающего положение их владельцев. В результате, Ратков стал не только любимым мастером, но и символом процветания и искусства, характерного для своего времени. Его работы, обладая уникальными характеристиками, оставили значимый след в истории русского искусства, продолжая привлекать внимание коллекционеров и исследователей по сей день. Каждый предмет, который вышел из под рук Раткова, нес в себе нечто большее, чем просто физическую форму — он сохранял в себе дух времени и являлся частью культурного наследия, которое необходимо ценить и сохранять для будущих поколений.
На основании кубка из Оружейной палаты мастер Ратьков искусно выгравировал сцену скачек, изображая семерых мчащихся коней с жокеями, натянутый канат вдоль дорожки, вышку с судьей на финише и трибуну, заполненную зрителями. Имя каждого коня, среди которых Ерюс, Санник, Надежной, Залетной, Лентяй, Газарь и Донкарлус, можно прочитать рядом с его фигуркой .
Главный декор кубка сосредоточен на чаше, где представлены чеканные изображения, отражающие программные идеи: императрица приветствует разведение породистых лошадей и ценит усилия заводчиков, стремящихся довести свое дело до конца, несмотря на трудности и возможные жертвы. В одном из медальонов изображен вензель Екатерины, в другом — надпись: «Для поощрения охотников заводить добрых коней», что подтверждает внимание к значимости подобного разведения. Ниже, в качестве символа стойкости, изображен скалистый утес, а в третьем медальоне — улей с роящимися пчелами, олицетворяющий усердие и трудолюбие. Под ним действие пеликана, который жертвует своей кровью для кормления птенцов, отражает идею жертвенности. Кубок, находящийся в США, схож с образцом из Оружейной палаты, за исключением некоторых изображений на основании. Поскольку заездов состоялось восемь, то и наград было столько же. Неизвестно, все ли кубки являются творениями Раткова или среди них есть работы, выполненные другими мастерами.
Другие серебряники своего времени заведомо не могли обеспечить себе пропитание только за счет выполнения заказов. Поэтому каждый из них также производил изделия для широкой публики, которые пользовались большей популярностью. Это были оклады для икон стандартных размеров с традиционными изображениями, такими как Богоматерь Владимирская, Казанская, Николай Чудотворец, Спас Вседержитель. Алексей Ратков не оставался в стороне и также занимался этими изделиями. Периодически его оклады можно встретить в антикварных магазинах. Мастер производил и различные виды посуды, такие как стаканы и чарки. Например, две небольшие золоченые чарки-чашечки 1777 года, украшенные изящным чеканным орнаментом с изображением плодов (илл. 25), демонстрируют его умение работать с материалом.
Несмотря на то что такая форма питьевой посуды к концу XVIII века считалась уже устаревшей, чарки Раткова пользовались спросом, и в 1783 году их точно воспроизвел тобольский серебряник с монограммой «DES». В Оружейной палате также выставлен великолепный высокий стакан 1788 года, полностью покрытый рельефным узором в стиле рококо (илл. 26). Это изделие подчеркивает мастерство его создателя и удивляет высоким уровнем исполнения. Мастер Ратков смог объединить элементы классицизма и предшествующего ему стиля, что является свидетельством его масштабного профессионального диапазона и безупречного мастерства.
Такой успех не мог не привлечь внимание высокопрофессиональных мастеров и заказчиков, ведь изделия Раткова всегда отличались высоким качеством и оригинальным дизайном. Его работы, помимо функционального назначения, также несут в себе культурную ценность и служат живыми свидетелями своей эпохи. Они остаются актуальными не только в контексте истории искусства, но и как символы той культурной богатой традиции, из которой они происходят. Каждый предмет, созданный Ратковым, запечатлел в себе уникальность своего времени и уровень ремесленного искусства, высоко ценимого как современниками, так и позже.
Не менее важными являются вещественные свидетельства о его мастерстве, ведь даже самые неприметные предметы, выполненные Ратковым, рассказывают об эпохе, в которой они были созданы. Его работы выделяются не только технологиями, но и глубоким осмыслением содержимого и форм образования. Ратковым был установлен высокопрофессиональный стандарт, уровень которого до сих пор поднимает интерес и восхищение у исследователей и коллекционеров. Его творение продолжает жить и служить ресурсом для изучения приемов и техник его времени, позволяя нам лучше понять художественные стандарты XVIII века и их развитие.
Сокровища, созданные Алексеем Ратковым, продолжают удивлять своим мастерством и декоративным разнообразием, подчеркивая высокий статус и общественное значение серебряного дела в России XVIII века. Любовь к изысканному искусству проявлялась не только среди знати, но и у простых людей, что способствовало развитию этого ремесла и повышению интереса к новым формам и техникам. Продукция Раткова стала символом этого увлечения, и его изделия по-прежнему вызывают восхищение как у коллекционеров, так и у историков искусства.
Значение работ Ратков работает и на культурные, и на социальные ориентиры того времени. Их эстетическая ценность представляет собой отражение идеалов и представлений общества о красоте, величии и функциональности. Изделия, которые он создавал, не только приносили удовлетворение своим владельцам, но и служили выразителями статуса и благосостояния, становясь предметами гордости, передаваемыми из поколения в поколение.
Коллекционеры и историки искусства подчеркивают, что работы Раткова помогают лучше понять философию и эстетику русского серебряного дела своего времени. Каждый предмет, созданный под его руководством, представляет собой документ своего времени, ярко сказывающий о его культурном значении. Разнообразие форм и стилей, а также высокий уровень отделки делают эти произведения настоящими шедеврами, которые заслуживают особого внимания и изучения.
В настоящее время увеличивается интерес к наследию Раткова, что приводит к возникновению новых выставок и публикаций, посвященных его искусству. Последние годы прежние оценивались особенно высоко, и это не случайно, поскольку, несмотря на прошедшие века, его работы продолжают вдохновлять молодых мастеров и коллекционеров по всему миру.
Важность и культурная значимость изделий Раткова проступает в каждом этапе их изучения и коллекционирования. Они демонстрируют, насколько сильно искусство может соединять людей и эпохи и как в различные исторические моменты накапливался опыт, становившийся унифицированным к единой идее, воплощаясь в предметах старинного серебра.
Изучая его произведения, наряду с техническими аспектами, нельзя не заметить, как отчётливо они отражают изменения в обществе и культуре той эпохи, показывая его ремесленный путь через призму личного опыта самого мастера. Учитывая все эти факты, можно с уверенностью говорить о несомненном вкладе Алексея Раткова в наследие русского искусства XVIII века, имеющего актуальность и сегодня.
Таким образом, произведения Алексея Раткова продолжают вызывать интерес и восхищение, предоставляя богатый материал для анализа и вдохновения. Каждый его труд показывает глубину открытий в медной работе и художественном выражении, которые продолжают оставаться востребованными даже спустя века, давая современным ценителям искусства возможность соприкоснуться с атмосферой прошлого.
Благодаря этому, речь о Раткове больше, чем просто о мастере — он стал символом эпохи, в которой искусство и ремесло переплетались, создавая живую историю, полную значимости, эмоций и эстетического обогащения.